Эмиль Верхарн - эстетический Колумб нового мира

«У человека есть голова и есть глаза, чтобы глядеть перед собой, вперёд; если же он упрямо смотрит назад, то прежде всего от этого страдают шейные мускулы, а затем весь человек оказывается, сам того не замечая, раздавленным»,  - говорил гениальный бельгийский поэт и мыслитель Эмиль Верхарн.

Максим Горький причислял этого выдающегося поэта, драматурга, философа к тем современным писателям, которые, «начав с индивидуализма, всё громче зовут человека к слиянию с человечеством». В своих воспоминаниях о муже Надежда Константиновна Крупская отмечает, что Владимир Ильич Ленин в годы второй эмиграции (в 1909 г.) «в бессонные ночи зачитывался Верхарном».

Валерий Яковлевич Брюсов, близкий друг Э.Верхарна, его первый русский переводчик и поклонник, называл поэта «Данте современности». Брюсов говорил: «Виделся я с большинством выдающихся людей моего времени, и с особой любовью вспоминаю дружбу, которой меня удостаивал Эмиль Верхарн. У Верхарна каждый стих по ритму соответствует тому, что в нём выражено. Во власти Верхарна столько ритмов, сколько и мыслей».

Ну а мой любимый австрийский новеллист Стефан Цвейг, создавший шедевр «Воспоминания об Эмиле Верхарне», и, кстати говоря, считавший это небольшое по объему произведение своим главным литературным трудом, писал: «Мне было около двадцати лет, когда я познакомился с Верхарном, первым из великих поэтов, вошедших в мою жизнь. Ныне я полностью сознаю, чем я обязан этому человеку, не знаю лишь, удастся ли мне выразить свою благодарность в словах. Вместе с любовью к искусству он вселил в меня нерушимую веру в высокую человечность и чистоту души поэта. За всю последующую жизнь я не встречал поэта более прекрасного в своей человечности, не встречал более полной гармонии жизни и творчества, чем-то являл Верхарн, любить которого при его жизни было для меня величайшей радостью и чтить его память после смерти стало самым священным долгом».

Эмиль Верхарн родился 21 мая 1855 года в Бельгии в маленьком местечке Сент-Аман, (восточная Фландрия), вблизи города Антверпен, в семье мелкого чиновника, предки которого занимались изготовлением сукна. Получив религиозное воспитание и окончив среднюю школу, он продолжил учёбу в иезуитском колледже в Генте (позже там учился и автор «Синей птицы» Морис Метерлинк).  В 1911 году Эмиль Верхарн и Метерлинк вместе были номинированы на Нобелевскую премию. Премию получил Метерлинк... После обучения в Генте Эмиль поступает на юридический факультет Лёвенского университета.

Далее последовала двухлетняя стажировка у бельгийского адвоката и сенатора Эдмона Пикара. Но адвокатскую практику молодой человек вскоре оставит навсегда, непреодолимая тяга к литературе (Эмиль писал стихи с 15 лет, публикуясь в студенческом журнале), в конечном итоге определит его дальнейшую судьбу.

С юных лет Э.Верхарн испытывал патриотическую гордость от сознания того, что его родная Бельгия внесла в мировую художественную культуру заметный вклад в лице фламандских художников-живописцев. Он восхищался полотнами Рубенса и нидерландца Рембрандта, несколько лет исследовал творчество этих гениев. Позже посвятил каждому из них подробную и интересную искусствоведческую работу: «Рембрандт» в 1904 г. и «Рубенс» в 1910 г.

Верхарн: «Рембрандт мог родиться где угодно и когда угодно. Его искусство осталось бы тем же самым в любое время. Возможно, конечно, что в другое время он не изобразил бы своего «Ночного дозора», что в его произведениях было бы меньше бургомистров и синдиков, но сущность его искусства осталась бы тою же. С удивительным, чисто детским эгоизмом он рисовал бы себя самого и своих близких и в трогательном мире легенд и священных писаний собирал бы слёзы и красоту страданий. Какое-то высшее спокойствие проникло в душу художника, когда он рисовал эту картину. В ней все дышит порядком, мерой, безмятежностью, силой и мудростью. Лучшей живописи и композиции не дал ещё ни один художник».

В 1879 году, за четыре года до выхода поэтического сборника «Фламандки», в одном из писем к своему другу Ван-Аренбергу, поэт Верхарн писал: «Я хотел бы суметь наполнить те разнообразные стихи, на которые меня вдохновляет Фландрия, обильным здоровьем, тучной жизнью, так восхитительно подчёркнутыми Иордансом во всём его творчестве».

Сборник вышел в свет 1 февраля 1883 года в Брюсселе. Первая книга сразу принесла известность. Рукопись поэт представил на суд Камиля Лемонье, с которым тогда не был знаком. Признанный мэтр бельгийской литературы благословил это поэтическое начинание. Один из экземпляров «Фламандок» Эмиль Верхарн отправит своему любимому поэту Виктору Гюго.

Сборник содержал всего 27 стихотворений, которые тематически делятся на несколько групп: фламандская деревня, национальное искусство, пейзаж. На страницах сборника предстал пейзаж Бельгии с фермами, старинными церквами и монастырями, мельницами, «хижинами с омшелыми стенами».

Среди названий: «Равнина», «Крестьяне», «Свиньи», «Воскресное утро», «Выпечка хлеба», «Фламандкам былых времён». В России первые переводы из этого сборника были выполнены Брюсовым в 1906 году: "Свиньи" ("Адская почта", № 1), "Старые мастера" (Верхарн, Стихи о современности в переводе В. Брюсова, 1906г.). Но самого поэта за его «Фламандские стихи» критики обвинили в отсутствии благопристойности, и дали прозвище «Рафаэль навоза».

Второй поэтический сборник «Монахи» вышел в июне 1886 года в парижском издательстве Лемерра. Книга была посвящена поэту Жоржу Кнопфу. Биографы считают, эти именно стихи связаны с впечатлениями детства Верхарна. Известно, что его отец, Гюстав Верхарн, посещал бернардинский монастырь в посёлке Борнеме (неподалёку от Сент-Амана), порой брал с собой сына.

Видимо, борнемские отшельники и дали будущему поэту образный материал для созданного цикла. Чтобы оживить эти воспоминания, Эмиль Верхарн добровольно удаляется в Форжский монастырь. Проводит в полном одиночестве двадцать один день, присутствуя при всех монастырских церемониях и наблюдая все стороны монастырской жизни и монастырского быта. По мнению Цвейга, «…в "Монахах" кристаллизуется в первый раз тонкое понимание психических оттенков».

Но и на этот раз, по мнению критиков,  сборник был неудачным, что привело поэта к внутреннему кризису и депрессии. Хотя результатом депрессии стала трилогия: «Вечера», «Крушения», «Чёрные факелы», где поэт впервые обращается к символизму и мистицизму.

Леон Базальжет свидетельствует, что почти вся трилогия была создана в Лондоне, где поэт неоднократно и подолгу бывал в те годы. Трилогию справедливо называют трагической, так как в ней нашёл отражение тяжёлый духовный кризис, переживаемый Верхарном: стремительное развитие капитализма в патриархальной Бельгии; гибель деревенского уклада, наступление века станков, труб и машин, болезнь самого поэта…

Французский поэт Франсис Вьеле-Гриффен сообщает, что, по словам Э.Верхарна, «Вечера» выражают упадочное состояние человеческого существа, взывающего о помощи, «Крушения» - это уже "самый крик больного человека", а «Чёрные факелы» передают новый, "изменившийся под влиянием болезни взгляд автора на мир". Мрачные видения, призраки, ужас, переходящий в бред, заставляют поэта в стихотворении «Числа» восклицать: «Я обезумевший в лесу/Предвечных чисел!».

24 августа 1891 года поэт выходит из длительного душевного кризиса, он женится на художнице-акварелистке Марте Массен (Marthe Massin). Ей поэт посвятит лирическую трилогию «Часы», в которую входят сборники: «Ранние часы», «Послеполуденные часы» и «Вечерние часы». Три времени суток уподобляются периодам человеческой жизни.

По свидетельству С.Цвейга, Марта была «неугасимым светочем его души, ярким факелом, озарившим всю его жизнь». Это был долгий и счастливый брак поэта.

«В те дни, когда мне жизнь была трудна
И стерегла в засаде злоба,
Явилась ты, как огонёк радушный
Чей луч зимою из окна
Струится к темноте на белизну сугроба.
Твоя душа средь ночи равнодушной
Меня коснулась – так легка
Как тёплая, спокойная рука».

В 1892 году, увлёкшись идеями социализма, Верхарн вступает в бельгийскую социалистическую партию, которая становится влиятельной политической силой в Бельгии в конце века. Близко знакомится с рабочим движением. Читает лекции по искусству для рабочей аудитории в Народном доме и Народном университете. Самый известный поэтический сборник того периода: «Города-спруты», где Эмиль Верхарн предстаёт как поэт-урбанист, воссоздающий социально окрашенную реальность современного города.

Город для Верхарна – живой организм, «огромный зверь», исполненный энергии и силы; если равнина уныла, безлика, то город исполнен кипения, внутренней динамики:

«Он с миром борется, крутой и величавый,
несокрушимый в твёрдости своей».

(«Душа города»)

Символами города для поэта становятся статуи монарха, полководца, буржуа – тех, кто олицетворяет силу города. В поле зрения оказываются разные сферы жизни города, что видно из заглавий: «Заводы», «Биржа», «Мясная лавка».

Брюсов писал: «Наши города, кишащие многомиллионной толпой, блеск и роскошь театров и концертных залов; сумрак и нищета трущоб, негаснущие огни фабрик и немолчный грохот их машин. Стремительность поездов-молний, пути трансокеанских стимеров, медленное умирание деревень, звон золота в банкирских конторах, крик народа на баррикадах в день революции – все стороны современной жизни нашли своего певца в Верхарне».

Никто до Верхарна не делал городские реалии предметами поэтического внимания. Как пример, стихотворение «Порт»:

«Огромный порт его – зловещий лес крестов;
Скрещенье рей и мачт – на фоне облаков.
Его огромный порт, сквозь дым и мглу маячит,
Где солнца красный глаз струями сажи плачет».

Город Верхарна не только средоточие финансов, экономики, науки. Город – центр социальных катаклизмов. И это не случайно. В Бельгии в 1893 году прошла Всеобщая забастовка, вызвавшая сильный общественный резонанс. Сборник завершается стихотворением «К будущему»:

«Герои, мудрецы, художники, пророки.
Все стену тайн долбят, кто ломом, кто рукой;
Одни сошлись в толпу, другие – одиноки,
Но чувствует земля себя уже иной!».

В 1898 году Верхарн переехал в Сен-Клу (пригород Парижа), откуда путешествовал с лекциями по Европе. На рубеже веков он обрёл широкую известность, его произведения переводят на несколько языков.

Максимилиан Волошин писал: «Свободный стих Верхарна – это поющее пламя, которое каждую минуту произвольно и неожиданно меняет свою форму, направление вьётся тысячами змеек».

Зимой Верхарн жил в Сен-Клу, а на всё тёплое время года уезжал в родную Фландрию, становился «прирождённым жителем деревни, простым крестьянином, отшельником, целиком принадлежащим природе».

Утренние часы всегда отдавал стихам, остальное время – прогулкам по улицам города, по полям, лесам, задушевным беседам с друзьями. В городе «воспевал современность», в деревне «природу и вечность».

«В первый и последний раз в жизни видел я поэта, владеющего искусством жить», - многократно повторял Стефан Цвейг, говоря о жизни Верхарна. И к сожалению, добавлял: «На третьем году войны тысячеликая смерть вырвала из жизни Эмиля Верхарна; подобно растерзанному менадами Орфею, он погиб под колёсами одной из тех машин, которые он воспевал…».

27 ноября 1916 года поэт встретил смерть, возвращаясь из Руана в Париж после разговора с собравшимися бельгийскими изгнанниками и беженцами. Тогда Верхарн спешил на поезд, оступился на платформе Руанского вокзала и упал под колеса. Поезд в это момент тронулся…

Спустя 3 недели после гибели поэта, 12 декабря 1916 года, Анатолий Васильевич Луначарский на вечере памяти в Женеве в театре Мадлен произнесёт речь: «Нет сомнения, что Эмиль Верхарн был самым стойким, самым мужественным, самым широко-культурным поэтом своего времени. Я очень рекомендую читать его. Эмиль Верхарн был моей радостью и моей гордостью. Это не имело бы никакого значения, если бы подобные чувства питал я один; но нас, русских верхарнианцев, много.

Нередко я восклицал: какое счастье, какая честь дышать тем же воздухом, что и этот великий человек! И в самом деле: разве Верхарн – не один из величайших поэтов всего человечества? Всех народов? Всех времён?

Верхарн был эстетическим Колумбом нового мира. Именно он первый открыл, первый блистательно описал исполинскую и одухотворённую красоту этого гигантского тела современной промышленности. Он жив, Эмиль Верхарн, и он зовёт людей к единению, которое явится источником их силы. Он зовёт к этому единению несравненной симфонией своих творений, завещанных нам. Тяжёлая машина войны раздавила утончённый организм нашей цивилизации, как колёса поезда раздавили грудь поэта. Но цивилизация, в конце концов, все же убьёт войну.

Так и Верхарн ещё остаётся солдатом той армии, которая в один прекрасный день уничтожит тебя, дьявол-Случай, пошлый, отвратительный дьявол, продолжающий похищать у нас столько жертв, приносящий нам столько страданий и слёз, ибо мы ещё недостаточно сплочены для борьбы с тобой.

Он жив, Эмиль Верхарн, и он зовёт людей к единению, которое явится источником их силы. Он зовёт к этому единению несравненной симфонией своих творений, завещанных нам».