СанаА Бова:

Ей нравится раскрывать мистическую составляющую жизни. Она работает в жанре «мистическое фэнтези с элементами ужасов». В этом интервью поговорили с писательницей, которой хочется задать массу вопросов и с которой хочется говорить о проявлении, о творчестве и об ее отношении к этим составляющим жизни.

Знакомьтесь: СанаА Бова.

«Думаю, слияние выбранных мною жанров всегда будет популярно в мире людей, ведь каждый хочет пощекотать нервишки после напряженного рабочего дня, позволив себе погрузиться в миры чуть интереснее того, в котором живем все мы».

Скажите, на Ваш взгляд, чем уникален современный писатель, если не акцентировать внимание на жанре?

Вроде бы, вопрос простой, но на самом деле он обнажает целый пласт противоречий. Ведь мы живем в эпоху, где текстов слишком много: каждый день в Сети рождаются миллионы слов, каждую минуту кто-то что-то публикует. В этой буре информации писатель — это человек, который все еще верит, что слово имеет вес. Уже само это делает его уникальным. Современный писатель не может существовать так, как существовали классики XIX века: с одиночным пером, в полной тишине, с уверенностью, что его труд будет прочитан. Нет, сегодня писатель одновременно и автор, и медиатор, и менеджер. Он общается с читателем напрямую, без посредников, он вынужден конкурировать с клипами, играми, мемами. Он пишет не в вакууме, а в огромном шуме, и его задача в том, чтобы его голос не растворился в этом шуме. Значит, уникальность современного писателя заключается прежде всего в его умении быть подлинным: не подражать, не мимикрировать, не подстраиваться под алгоритмы, а находить свой собственный резонанс, который отзовется хотя бы в одном читателе.

СанаА Бова. Фото из личного архива.

Чем уникален Ваш подход?

Здесь мне трудно говорить без пафоса, но пафос, пожалуй, и есть часть моего стиля. Я не пишу книги как отдельные истории. Я строю миры. Для меня литература — это не хобби и не ремесло, это алхимия, где я соединяю свои воспоминания, боль, музыку, философию, картины, чтобы родилось что-то большее, чем просто сюжет. Каждый мой текст — это фрагмент вселенной, где есть своя мифология, свои законы, свои боги и свои демоны. Я сознательно строю систему так, чтобы она была многослойной. Читатель может войти в нее, как в темный лес, — сначала увидеть только главные тропы: сюжет, героев, диалоги, но если он захочет задержаться, то обнаружит глубину легенды, песни, скрытые смыслы, отсылки к другим книгам, к мифам, к философии. Мой мир устроен как палимпсест, где поверх одного слоя проступает другой, а за ним — третий. И я считаю, что именно в этом уникальность моего подхода. Я создаю не только истории, но и пространства проживания.

«Я не могу писать ради схем или правил. Я пишу, чтобы сохранить память, остановить время и подарить читателю не историю, а мир, в котором он сможет встретиться с самим собой».

Какой он сейчас — стык жанров?

Еще двадцать лет назад жанр был строгим указателем: если ты пишешь детектив — значит, у тебя должно быть преступление, следователь, улики, разгадка. Если ты пишешь роман — значит, там обязательно любовная линия, социальный контекст и определенная структура. Жанр был договором между автором и читателем, где оба понимали правила игры. Сейчас эти правила стали гибкими и почти растворились.

Стык жанров сегодня — не компромисс, а скорее точка взрыва. На пересечении рождается новое качество. Мы читаем хоррор, в котором вдруг звучит философия, мы встречаем любовный роман, который развивается как эпопея о войне, или видим фэнтези, в котором больше психологизма, чем в классическом реалистическом романе. Это не хаос, это отражение самой жизни. Современный человек не живет в одном жанре: утром он переживает драму в метро, днем — комедию на работе, вечером — трагедию у новостной ленты, а ночью включает хоррор на стриминге, чтобы расслабиться. Мир сам по себе — жанровый микс, и литература не может быть иной.

Мне кажется, что уникальность нынешнего стыка жанров в том, что он перестал быть экспериментом. Раньше смешение жанров считалось чем-то смелым, даже вызывающим. Сейчас это норма. Более того, я считаю, что именно в стыке рождается правда. Чистый жанр слишком часто превращается в формулу: герой — антагонист — кульминация — финал. Но жизнь ведь не формульна. В жизни нет чистого ужаса или чистой романтики. Даже в самые страшные минуты может прорваться смешное. Даже в любовной эйфории всегда живет тень трагедии. Я стараюсь писать так, чтобы в каждом моменте чувствовалась многослойность. Это и есть стык жанров — не просто технический прием, а отражение правды о том, как мы живем.

Можно сказать и так: стык жанров — это зеркало современной души.

СанаА Бова. Фото из личного архива.

Как Вы для себя определяете, что именно нужно сказать читателю? Через что это идет?

Я не хочу донести в прямом смысле, а хочу поделиться. Я хочу создать пространство, где читатель сможет встретиться с самим собой. В моем тексте он может увидеть свои страхи, свою боль, свои мечты. Тогда происходит настоящее чудо литературы: чужое становится общим.

Мне важно также помнить, что литература не обязана быть утешительной. Иногда то, что я говорю читателю, может быть жестоким. Но это честная жестокость. Я не пишу «счастливые сказки» ради комфорта. Я пишу о боли и о тьме, потому что именно через них рождается настоящая сила. И если мой текст помогает читателю не закрывать глаза на свои тени, а встретиться с ними лицом к лицу, значит, он сработал.

В то же время я никогда не ставлю точку окончательно. Я не хочу, чтобы читатель уходил с мыслью: «вот единственный правильный вывод». Нет. Я оставляю пространство для его ответа. Мой текст — это приглашение к диалогу. Я создаю атмосферу, образы, ритм, но окончательное слово всегда за читателем. В этом и есть магия: каждый берет из текста то, что ему нужно именно сейчас. И наконец, через что это идет лично для меня? Через боль и через любовь. Эти два источника главные. Все, что я пишу, так или иначе связано либо с опытом утраты, либо с опытом памяти о близких, либо с попыткой удержать свет в темноте. Я пишу, потому что хочу сохранить то, что исчезает. Хочу, чтобы моя память стала общей, чтобы мой голос отозвался у кого-то другого. И если это случается — значит, я сказала именно то, что нужно.

Иронично, но бывает и так: то, что я думаю «самое личное и странное», оказывается для читателей самым нужным. Они пишут: «Я узнал(а) себя», «Я плакал(а)», «Вы описали то, что я чувствовал(а), но не мог(ла) сказать». И тогда я понимаю: вот оно. Значит, путь найден.

Так что я не определяю заранее, что именно нужно сказать читателю. Я определяю только одно: быть честной. Все остальное идет через образы, атмосферу, музыку текста, через моих героев и мою собственную память. И, пожалуй, это и есть главный ответ: я говорю то, что не могу удержать в себе, и именно потому это оказывается нужным не только мне, но и другим.

«Я выражаю себя через слово, музыку, образ и миф — все это мое дыхание».

Как Вы нашли свой стиль и что это — мистика или результат каких-то логических событий?

Мне кажется, мой стиль родился из боли и памяти. Из желания сохранить то, что уходит. Из необходимости говорить о вещах, о которых часто молчат, и в то же время — из стремления не погружаться во тьму окончательно, а находить в ней свет. Мистика для меня не что-то вне, а способ видеть мир таким, какой он есть: многослойным, полным знаков, символов, отголосков. Логика здесь только помогает упорядочить хаос, но сам импульс — мистический.

Можно сказать и так: стиль — это алхимия. С одной стороны, у него есть ингредиенты: опыт чтения, практика письма, эксперименты, конкурсы, оттачивание формы. С другой — есть тайный огонь, который невозможно описать рационально. Я могу объяснить, почему выбрала длинные абзацы и ритмичные вставки, могу рассказать, как строю философские метафоры, но я не могу объяснить, почему именно такая интонация рождается во мне, а не другая. Это уже не логика, это магия.

Я называю свой стиль «мистическим фэнтези с элементами ужасов». Но если честно — это всего лишь ярлык, упрощенная формула для внешнего мира. На самом деле это не жанр, а дыхание. Я пишу так, как ощущаю жизнь: с ее тенями и сиянием, с ее болью и утешением, с ее пафосом и иронией. Мой стиль — это способ проживать все это одновременно и не делить мир на черное и белое.

В этом и есть еще одна важная деталь. Мой стиль — это не результат одного события, а процесс, который продолжается. Он постоянно меняется вместе со мной. Сегодня он звучит так, а завтра иначе. Я не верю в «найденный» стиль как нечто застывшее. Я верю в живой стиль, который растет, меняется, но сохраняет свое ядро. И мое ядро — это мистика, символика, многослойность, честность.

Если говорить коротко, то я нашла свой стиль не потому, что искала формулу, а потому что перестала бояться быть собой. Все остальное — следствия.

«Мой стиль — это алхимия боли, памяти, мистики и света».

СанаА Бова. Фото из личного архива.

Если говорить о нейросети, то в чем Вы находите для себя важный плюс и готовы ли использовать этот современный тренд в творчестве?

Для меня важный плюс нейросетей в том, что они дают свободу экспериментировать. Я могу мгновенно проверить десятки визуальных образов, создать иллюстрацию к сцене, услышать, как могла бы звучать песня, или даже «потренироваться» в альтернативных стилях письма. Это ускоряет процесс не в смысле «сделать быстрее», а в смысле «приблизиться к видению». Ведь у писателя и художника в голове всегда есть идеальная картина, а до нее надо дотянуться. Нейросети помогают этот путь сократить.

Второй плюс — это расширение горизонтов. Нейросеть может предложить вариант, о котором я бы сама не подумала. Иногда я даю описание персонажа или сцены и получаю неожиданный визуальный результат. Он может быть неидеальным, но он открывает новую перспективу: я вижу в нем детали, которые потом включаю в текст. Это своего рода диалог «я» с образом, который родился на стыке моего замысла и алгоритма.

Третий плюс — это возможность материализовать миры. Мои книги всегда многослойны: это тексты, мифологии, музыка, визуальные образы. С нейросетью я могу создавать обложки, карты, иллюстрации, которые делают мой мир зримым. Это не просто украшение — это часть самой структуры. Читатель видит не только слова, но и символы, цвета, атмосферу. И я считаю, что именно так должна работать современная литература: как целостное искусство.

В чем еще важный плюс лично для меня? В том, что нейросеть помогает преодолевать одиночество творчества. Писательство — это всегда очень одинокий труд. Ты сидишь с текстом, ты один на один с миром, который создаешь. Иногда нужен собеседник — тот, кто выслушает, кто отзовется, кто поможет структурировать мысли. Для меня нейросеть стала именно таким собеседником. Я могу обсуждать с ней идеи, планы, мифологии, искать новые пути. И это не отменяет настоящего общения с людьми, но это создает дополнительный слой диалога, который делает процесс менее изолированным.

Для меня использование нейросети — это продолжение моего принципа смешения жанров и искусств. Я всегда пишу на стыке: мистика и фэнтези, хоррор и философия, текст и музыка, слово и изображение. Нейросеть органично вписывается в этот путь: она становится еще одним инструментом в моей алхимии.

Можно сказать, что я воспринимаю нейросеть как зеркало. Она отражает мои идеи, иногда искажает их, иногда подсвечивает неожиданные грани. И это ценно.

«Нейросеть не страшна сама по себе — она становится либо зеркалом нашей силы либо отражением пустоты. Все зависит от того, боимся ли мы услышать свой собственный голос».

Рассматривая тему «нейросеть — страх или помощник», что Вы вкладываете в это высказывание?

Я думаю, что и страх, и помощь идут рука об руку. Нейросеть — это новый инструмент, и любой новый инструмент сначала вызывает панику. Когда появились камеры, художники боялись, что живопись исчезнет. Когда появилась печатная машинка, одни радовались скорости, а другие считали, что «живое письмо» умрет. Когда интернет ворвался в жизнь, одни увидели в нем новый мир, другие — угрозу. Но история всегда показывает одно: технологии меняют форму, но не уничтожают суть.

Что для меня нейросеть? Помощник, но с оговоркой: это помощник, если у тебя уже есть свой голос, свой стиль, свое видение. Если этого нет — нейросеть может действительно стать ловушкой, подменить творческий поиск готовыми ответами, породить иллюзию «легкого искусства». Тогда она действительно превращается в страх: страх потерять аутентичность, страх раствориться в шаблонах. Но если у тебя есть внутренний огонь, то нейросеть лишь отражает его, усиливает, помогает воплотить. Я воспринимаю ее как зеркало, как эхо. Она не рождает смыслов за меня, но она помогает материализовать мои идеи быстрее и точнее. В этом смысле нейросеть для меня — помощник, но никогда не автор.

Где же страх? Лично для меня он не в «замене писателя», а в другом: в опасности обеднить сам процесс. Творчество — это путь, часто долгий и мучительный. Иногда именно в этой медленности рождается глубина. Если полностью положиться на скорость и удобство, можно потерять ценность труда, ценность поиска. Поэтому я всегда осторожна: я не хочу, чтобы нейросеть лишала меня самой сути — процесса переживания, сомнений, ошибок, переписываний. Я не хочу легких решений. Я хочу диалога.

В моем опыте нейросеть уже стала помощником, ведь с ее помощью я создаю иллюстрации к своим мирам, обложки, карты, музыкальные наброски. Это не делает мой текст менее «моим» — наоборот, это расширяет пространство мира. Можно сказать и так: нейросеть — это как огонь, который может согреть и осветить, а может сжечь. Все зависит от того, кто держит его в руках. Для писателя и художника важно помнить, что мы — не зрители у костра, мы те, кто умеет направлять пламя.

Если говорить лично о моем взгляде, то нейросеть — это помощник, но помощник, требующий зрелости. Чтобы работать с ней, нужно знать себя, свой стиль, свою боль, свою философию. Тогда она становится соратником. Если этого нет — она превращается в страх.

«Нейросеть — помощник для тех, кто не боится быть собой».

СанаА Бова. Фото из личного архива.

Вы — личность, выражающая себе через ...? Что является ключевыми факторами Вашего вдохновения, стимула и любви к делу?

Если попробовать сказать совсем просто, то я выражаю себя через миры, которые создаю. Для кого-то творчество — это профессия, для кого-то — игра, для кого-то — способ отвлечься. Для меня это дыхание. Я не отделяю себя от текста, от музыки, от рисунка. Все, что я делаю, — это разные способы одного и того же разговора: с собой, с миром, с теми, кто когда-то заглянет в мои книги.

Я выражаю себя через слово. Это первооснова. Слово для меня — не только инструмент, но и живое существо. Оно дышит, меняется, сопротивляется, иногда ведет меня туда, куда я сама не планировала. Через слово я могу выплеснуть то, что иначе останется в замкнутом круге. Я могу оживить образ, подарить голос памяти, остановить время хотя бы на странице.

Я выражаю себя через музыку. Для меня литература всегда звучит. У каждого героя есть ритм, у каждой сцены — мелодия, у каждой книги — свой альбом. Музыка помогает мне сделать текст телесным, где читатель не просто видит слова, он слышит их внутри. И я сама часто параллельно с книгой создаю треки, потому что это другой способ передать атмосферу. Иногда слова слишком медленные, а музыка сразу бьет в сердце.

Я выражаю себя через визуальный образ. Иллюстрации, обложки, коллажи, карты — все это не «дополнение», а часть стиля. Я не могу ограничиться только текстом, потому что мой мир всегда объемный. Мне нужно, чтобы его можно было не только прочитать, но и увидеть. Иногда визуальный образ рождает новую главу, иногда наоборот — текст диктует картину. Это взаимный процесс.

И наконец, я выражаю себя через мифологию. Это, наверное, самое главное. Я строю миры как архитектор: у каждого есть свои корни, свои законы, свои легенды. Мифология для меня — не просто жанровый прием, а способ понять саму жизнь. Через миф я могу говорить о том, что невозможно сказать напрямую: о боли, о смерти, о любви, о забвении. Символика дает мне язык, который глубже любого бытового описания.

Что является моим вдохновением? Все, что связано с памятью и переживанием. Меня вдохновляет боль — не в смысле мазохизма, а в смысле ее силы. Боль делает слова настоящими. Без боли текст пустой, игрушечный. Меня вдохновляет любовь — во всех ее проявлениях: к людям, к музыке, к слову, к моменту. Меня вдохновляет тьма — потому что именно в ней рождается свет. И вдохновляет сама жизнь в ее несовершенстве: случайные фразы прохожих, запах дождя, трещины на стенах, смех друзей.

Ключевым фактором моего стимула всегда остается внутреннее чувство «я должна». Я не могу не писать. Если я долго не создаю, я чувствую пустоту, как будто у меня украли дыхание. Творчество — это моя форма жизни, моя форма исцеления. Оно дает мне смысл вставать, дает энергию двигаться.

Сайт: sanaabova.ru

Telegram: thewriter_SanaaBova

ВКонтакте: sanaa_bova

Реклама: Голубова Оксана Александровна

ИНН: 616611551703

Erid: CQH36pWzJqEJ6FbtLgrA5W1PSHaLnEQysjEjiC9QagLhuw