Братья Запашные: «Цирк – это династийное искусство, он строится на семейных взаимоотношениях».

Мы побывали в гостях у представителей известной цирковой династии, основателей цирка братьев Запашных, дрессировщиков львов и тигров – Аскольда и Эдгарда Запашных; их имена давно стали знаменитым брендом, символом неизменного успеха и слаженной работы, и мы поговорили о влиянии семейного воспитания на становление личности человека в будущем, о жизни цирковых детей и о мечтах вернуть былую славу Российскому цирку и вывести его на международную арену.

Эдгард, Аскольд, здравствуйте. Аскольд, расскажите о Вашем с братом детстве. Был ли у вас выбор, кем стать, или у детей в цирковой династии все уже предопределено?

Цирк – это династийное искусство, он строится на семейных взаимоотношениях, и вся надежда у настоящих цирковых артистов, фанатиков своего дела на то, что они смогут передать свое дело детям. Так происходит и во многих других профессиях. Например, отец успевает сделать что-то определенное за свою жизнь, добиться в этом деле успеха, он всегда будет стремиться к тому, чтобы передать опыт своим детям, – передать наследие, возможности для того, чтобы быть уверенным в том, что его дело будет дальше продолжаться. Наши родители делали все для того, чтобы мы полюбили профессию и стали продолжателями семейного дела. С одной стороны, у нас был выбор, кем стать, с другой – нет, потому что такая задача перед нами не стояла. Выбор был просто не нужен, потому что это было нашей жизнью с самого раннего детства. Никто не рассуждал на тему того, насколько хорошо или плохо для ребенка привитие определенных ценностей, любви к делу, это просто делалось, и все. Происходило само собой.  И поэтому я считаю себя очень счастливым человеком: мне повезло в том, что мне не нужно было выбирать, кем стать, и определяться в жизни.  

У нас с детства были педагоги по музыке, хореографии. Это, с одной стороны, было полезно для циркового дела, с другой – эти умения можно было применить везде. Отец нам всегда давал возможность уметь владеть какими-то другими профессиями. Он нам всегда говорил о том, что мы должны уметь работать головой. Для этого он нанимал нам педагогов по иностранным языкам – фактически давая нам абсолютно другую профессию, которая могла стать альтернативой цирку. То есть никакого диктата не было вообще. Мы не проводили целый день на манеже, приоритет всегда был на учебе. Папа, наоборот, мог наказывать нас тем, что не пускал в цирк. Для него образованные дети было намного важнее всего остального. Отец не делал из нас просто узкоспециализированных цирковых детей, которые просто другого не знают и у которых поэтому не останется выбора, кем стать в будущем. Он давал нам свободу выбора, которая для нас была просто не нужна.

Эдгард, как Вы считаете, как необходимо правильно воспитывать детей? Что им нужно прививать с раннего детства? Нужно ли им давать право выбора или эффективнее их заставлять что-то делать?  

Дисциплина. Это то, чему необходимо обучить своего ребенка. Есть хорошая цитата Майка Тайсона на эту тему: «Дисциплина – это значит делать то, что ты ненавидишь, но в то же время любишь больше всего на свете». 

Когда ты не хочешь что-то делать, а делаешь, когда ты можешь сам себя заставить – это и есть настоящая дисциплина. И этому необходимо учить своих детей. 

Конечно, надо очень постараться, чтобы заставить, принудить ребенка что-либо делать. И этого принуждения должно быть как можно меньше. Необходимо сделать так, чтобы ребенок получал удовольствие от этих процессов. Поэтому мы, например, когда жонглируем со своими детьми, занимаемся этим 45 минут, а потом я всегда оставляю 15 минут на баловство, и мои дети знают, что в конце мы начнем с ними баловаться теми же самыми предметами, которыми мы только что жонглировали. И они знают, что это будет очень весело.

Мы с братом, как профессионалы своего дела, очень хорошо понимаем, что чем раньше дети начнут жонглировать, тем большего результата они добьются. Чем раньше их посадишь на шпагат, тем меньше боли им предстоит получить во взрослом возрасте. Именно поэтому мы их направляем, как нас направляли наши родители. Где-то заставляем их заниматься, потому мы прекрасно понимаем, что любой ребенок хочет взять палку и бегать по двору, играть в «Казаки-разбойники» и это доставит ему гораздо больше счастья в жизни, нежели пойти и сесть на шпагат, научиться подтягиваться, научиться стоять на руках и другим навыкам. Но ведь мы, как родители, хорошо понимаем и то, что им это очень пригодится в жизни и время может быть упущено. В тот момент, когда у ребенка появляется мышление и какое-то понимание того, что можно выбирать, многие профессии уже отвергают это самое человеческое дитя: все он уже там никогда не получится, никогда там не проявит себя. Например, на лед приводят 5-6-летних детей, а им говорят, что это уже старые дети. Поэтому родителям так важно принимать осознанное участие в становлении своего ребенка. Осознанно, оценивая способности и возможности ребенка в будущем, направлять его, поддерживать, давать право выбора и, когда нужно, заставлять получать определенные навыки и умения, не лишая при этом ребенка радости детства.

Аскольд, расскажите о том, чем отличается жизнь детей, гастролирующих с родителями-артистами, от жизни других детей. Сложно ли постоянно менять школу, место проживания? 

Все зависит, наверное, от того, какую вообще цель преследует тот или иной человек, в том числе и родитель – какую именно жизнь он желает себе и своему ребенку. А дальше – это все нюансы. Ведь здесь дело не в том, чтобы просто к этому привыкнуть, смириться с этим и мучиться. Цирк – это постоянная борьба с самим собой, это постоянная борьба за право быть названным лучшим и, конечно же, родитель, который желает такой же судьбы своим детям, он верит в то, что в конечном итоге это даст свои результаты. То есть человек, который вознесется на какой-то олимп победителя, в конце концов будет счастливым человеком по всем параметрам с точки зрения личностного роста и с точки зрения материальных благ. Поэтому никто никогда не переживает на тему того, что ребенок, который будет переезжать из города в город, будет испытывать какой-то стресс или сложности. Это привычный образ жизни, который подразумевает достижение определенных целей. Все нормальные родители, если они чувствуют, что прожили хорошую жизнь, стараются воспитывать детей понятным себе методом и понятными формами, формулами своего успеха. 

Детьми мы фактически каждый месяц меняли место жительства, перемещаясь из города в город, меняли школы. Да, конечно же, когда ты знакомишься с целым новым классом, когда ты заходишь и видишь там 30 незнакомых тебе детей, это вызывает определенные сложности. Но ты учишься их преодолевать, закаляешь свой характер и воспринимаешь это как обычное дело.

Мне кажется, что форма жизни в переездах, путешествиях, жизни на колесах вообще безумно интересная, яркая и насыщенная, не без определенных трудностей, особенно на этапе взросления. Мы, работая, видим мир, нам всегда есть о чем рассказать, о чем самому полюбопытствовать, что изучить и изведать. 

Эдгард, насколько трудно быть цирковым артистом?

Если профессия подразумевает достижение какой-то цели – а цирковая профессия на этом и строится, так как мы фактически все время, во всех жанрах демонстрируем какие-то крайности человеческих возможностей, человеческих взаимоотношений, то есть командной работы, крайности умения владеть поведением животного, контролировать его, – то ты осознаешь, понимаешь, что, в принципе, вся твоя жизнь будет сопряжена со стрессами, трудностями и сложностями. 

В цирке нет места людям слабым, здесь нечего делать тем, кто ищет легкости, комфорта, таким людям нужно идти совершенно в другие профессии, там искать от жизни таких результатов. 

Да, ты проживешь трудности, стресс, но самое главное – то, что это не смертельно, это не ранит человека, это не принесет ему каких-то увечий. А вот дальше самое интересное – это возможность превосходить самого себя, превосходить каких-то других людей и чувствовать, что ты действительно развиваешься, что ты действительно это можешь. 

Я, как человек такого воспитания и тот, кто реально может оценивать полученные от него результаты, неоднократно повторял и буду повторять, что я счастливый человек, я действительно счастлив быть цирковым, я счастлив от того, какую жизнь я прожил, несмотря на все, что было, и все пройденные трудности. Мы с моим братом эту формулу опробовали и на своих детях, потому что она рабочая, и мы знаем, что она даст хорошие результаты в будущем. 

Эдгард, расскажите о том, каково это – двум братьям работать совместно. Ругаетесь ли вы или, наоборот, такая совместная работа вам помогает?

Мы с братом живем вместе 44 года, хотя я чуть старше его. Мы ходили в одну школу, в один класс, несмотря на разницу в возрасте. Родители нас обоих направляли, мы всегда занимались одними общими делами – это касалось обучения, подготовки к цирковому искусству и всего остального. И хотя мы достаточно разные люди, у нас разные интересы, мы просто хорошо знаем и понимаем друг друга. Все это как раз и помогает нам в работе, потому что мы общаемся с ним уже без слов, у нас полное взаимопонимание. Я иногда в душе даже радуюсь – одним глазом посмотрю на него, и он уже понимает, что я от него хочу. Мы это делаем вместе – одним кивком можем объяснить друг другу что-то или попросить что-то сделать. Такое взаимопонимание, конечно же, всегда помогает в работе. Это наше абсолютное преимущество по сравнению со многими другими партнерами.

Аскольд, расскажите о жизни за кулисами. Как там все устроено? Сколько артисты тренируются? 

У нас есть юридические моменты, по которым мы должны находиться на работе определенное количество часов. Но по факту, конечно же, все не нормировано. Цирк отличается от другого ремесла тем, что ты сам понимаешь, сколько тебе нужно репетировать, чтобы получить тот результат, на который ты нацелен. Артист скорее проведет на манеже больше времени, чем меньше. Цирк – это не работа, а образ жизни, ты не думаешь о том, когда тебе нужно бежать домой после работы.

Есть, конечно же, условные нормы, в среднем репетиция одного номера длится где-то час или полтора.

Цирк – это еще и коллективная работа. Нужно не забывать о том, что ты здесь не один. Для репетиции тебе нужна площадка, реквизит, помощь персонала, который обслуживает эту репетицию. Бывает так, что артисты подходят к тем людям, которые составляют расписание, и просят дополнительного времени, если они понимают, что не укладываются в отведенное время. Одно дело, когда ты отрабатываешь соло номер. Другое – групповой номер, когда у тебя на манеже 10-15 артистов и каждому нужно отработать свой трюк. 

Эдгард, а зависит ли продолжительность репетиции от жанра циркового искусства?

Да, конечно. Есть понятие физической усталости. Например, акробаты, гимнасты не могут репетировать по 8 часов в день, потому что это физически просто невозможно и может дать отрицательный результат. А, например, жонглирование подразумевает длительные тренировки – чем больше времени ты проведешь на репетиции, тем лучше будет результат. 

А есть какие-то отличия по продолжительности репетиций с животными? Сколько времени занимает их дрессировка? 

Животные тоже разные. Есть животные, которые нуждаются в каждодневной нагрузке и постоянном движении. Например, лошади, любые копытные. Даже в самый разгар пандемии, когда нас пугали и говорили, что на улицу выходить нельзя, это опасно, дрессировщики продолжали ходить на свою работу, фактически рискуя своей жизнью, но они приходили и гоняли своих лошадей, работали с ними. Потому что, не получая физическую нагрузку, эти животные очень быстро начинают болеть. 

Есть ряд животных, с которыми не нужны длительные репетиции.  Во-первых, потому что перегрузки таким животным только вредят. Во-вторых, животное быстрее запоминает тогда, когда ты его освобождаешь. Например, кошка – она получает больше всего удовольствия от сна. Кошки спят по 16 часов, и во сне они запоминают быстрее. С ними нет необходимости делать один и тот же трюк по 20 раз. С тиграми, львами репетировать по несколько часов нет необходимости. У нас самая длительная репетиция идет полтора часа.

Есть животные, с которыми важно больше не репетировать, а проводить время, быть рядом с ними. Например, слоны и обезьяны. У нас люди находятся с ними рядом 24 часа в сутки, посменно, потому что они как дети. Тот, кто находится рядом со слоном, у нас называется слоновожатым. С такими животными нужно каждый день заниматься, не просить его что-то делать, а нужно общаться, заглядывать в глаза. И это тоже дрессировка, наиболее важная ее часть. Потому что так ты находишь общий контакт с животным. Слон, например, начинает скучать по человеку, ему нужно постоянно с кем-то общаться, ему необходим тактильный контакт. Слон – это животное очень высокого интеллекта. 

Например, с крокодилом нет необходимости быть рядом 24 часа, потому что это тупое животное, умственно оно никогда не разовьется. А есть животные с очень высоким интеллектом, которые к тебе проникаются, и, если ты хочешь достигнуть результата в работе с ними, залог успеха будет как раз в этом – чем больше времени ты проведешь с ним, тем больше и лучше он ответит тебе взаимностью.

Аскольд, а среди животных, которых вы дрессируете, у вас есть свои любимчики или они для вас все равны? 

С точки зрения профессионализма выделять животных нельзя. Ты должен одинаково хорошо относиться ко всем животным. Потому что потом это будет менять отношение к ним в работе. Тем не менее с точки зрения именно человеческого фактора, конечно же, есть животные, которые более симпатичны тебе, потому что с ними легче работать. Некоторые животные бывают более податливые, более сообразительные, более развитые, и, конечно же, тебе приятней работать именно с ними, потому что это не вызывает трудностей. А есть животные глупые и даже тупые, есть злые, и с ними ты все время находишься в напряжении. Поэтому есть определенное разделение и отношение к разным животным внутри тебя. Но в работе, в действиях выделять того или иного зверя нельзя. Они должны быть все равны. 

Есть ручные животные. Хищник подразумевает постоянную опасность для жизни. Но среди них попадаются такие, которые позволяют себя вести с собой, как с домашним питомцем, как с собакой, одеть поводок, выйти куда-то за пределы цирка, приехать на телевизионную передачу. И такие животные не угрожают никогда. Конечно же, они вызывают симпатию не только у самих дрессировщиков, но и у всех окружающих. 

Эдгард, расскажите об отличиях тигров ото львов. Есть ли какие-то отличительные особенности в их дрессировке?

Тигры очень сильно отличаются ото львов. Львы социально адаптированы и социально привязаны: они живут большой семьей, прайдом, у них есть старший лев, смотрящий, есть охотники, есть лентяи и все остальные. Тигры по своей натуре одиночки. Очень редко когда эти животные сосуществуют парами. Чаще всего это однополые пары. Например, два брата выросли вместе, и они какое-то время, до 2-3 лет могут рядом находиться, но в дальнейшем жизнь их разводит, потому что каждый из них хочет быть главой на своей территории. Если среди тигров у нас есть такие братья, время от времени приходится их рассаживать, потому что они начинают драться, просто без причины, потому что у них вот такое мировоззрение. 

Что касается их отношения к жизни, то это достаточно циничные животные. Говорить о том, что они привяжутся к тебе, что они ответят тебе взаимностью, любовью, – это всего лишь самообман. Они все равно остаются животными, и те люди, которые начинают потом говорить о том, что не понимают, почему зверь их укусил, ведь они столько любви в него вложили, просто в какой-то момент перестают адекватно относиться к животному, начинают их очеловечивать, и это, наверное, неправильно. Мы до конца никогда не сможем понять, что в голове у животных. И, наверное, именно этим они и вызывают у нас интерес – мы постоянно изучаем их, постоянно ищем какие-то новые формы взаимодействия с ними, ведем научные работы.

Аскольд, есть ли у вас в работе какая-то страховка, как, например, у гимнастов? Бывает ситуации, когда животные начинают вести себя агрессивно и неадекватно. Как вы с этим справляетесь? Кто в этом помогает?

Моя страховка – это мой брат. А я – его. Специфика нашей работы заключается в том, что на самом деле ты надеешься на команду, на тех людей, которые тебе ближе всего, поэтому я в начале интервью сказал о том, что цирк – это в первую очередь семейное дело. На кого мы можем больше всего надеяться – на родного человека или на случайного, который пришел просто из-за зарплаты? Родной человек не будет долго размышлять и оценивать риски. Он просто кинется тебя защищать, спасать любыми средствами. Поэтому, конечно же, близкий человек – это самая главная страховка. Но тем не менее, если мы говорим о нюансах самой профессии, то есть именно технические средства – брандспойты с напором воды.  Они несут такое примитивное действие. Если, например, животное придумало сейчас что-то такое выкинуть, можно облить его напором воды и охладить его пыл, отвлекая его от этих мыслей. Есть у нас и светошумовые пистолеты, которые создают очень громкий хлопок и вспышку и работают таким же образом, как те средства, которые используют на улицах для разгона демонстрации. Физически они не наносят вред людям и не уничтожают их, но они создают хаос, деморализуют, сбивают с толка и заставляют забыть о своих планах.

Не только за кулисами, но и возле сетки вы можете увидеть во время представления людей, которые стоят с этими пожарными шлангами. У нас рядом с занавесом тоже есть близкие специалисты, которые нас подстраховывают. Но первая страховка – это, безусловно, брат, тот, кто находится рядом.

В цирке есть множество нюансов, потому что мы сами создаем опасные ситуации. Например, когда ты угощаешь хищника изо рта мясом, то ты априори влезаешь на территорию повышенной опасности, на его территорию, и, если ему взбредет что-то в голову, он это сделает. У нас был такой случай, когда мне тигрица по лицу ударила лапой просто потому, что ей что-то померещилось, ей так захотелось.

А как вы справляетесь со своим страхом в работе? Или в вашей профессии не должно быть страха, потому что агрессивное животное всегда чувствует страх и нападает? 

Ответ простой – мы здравомыслящие люди, а без страха живут только безумцы. Отсутствие страха – это ненормально. Те люди, которые стремятся воспитать себя так, чтобы у них не было страха, занимаются самообманом и саморазрушением. Страха нет только у ненормального человека, у которого нет правильного, естественно процесса самосохранения внутри организма. Страх позволяет нам понять – куда не нужно идти, что не нужно делать. Вопрос только в том, можешь ли ты контролировать свой страх. Присутствует ли у нас с братом страх во время выполнения трюков? Конечно, и давление поднимается, и может трясти в каких-то ситуациях. Это нормальные человеческие реакции. Но страх и паника – это разные вещи. Паниковать дрессировщик не имеет права, бояться нужно. 

Страх позволяет тебе адекватно оценить ситуацию, не влезть в нее; если ты уже в нее влез, максимально профессионально вылезти из нее. 

Мы все с вами садимся за руль и понимаем, что в нас могут врезаться или мы, поэтому держим правильно скорость, расстояние. Когда мы пытаемся перейти дорогу, мы влево-вправо смотрим из чувства страха, мы не хотим быть задавленными. А если ты увидел несущуюся машину и посредине дороги замер, вот это уже паника тебя атаковала. Все, у тебя нет шансов.

В любой профессии, где присутствует риск, обязательно все находится под контролем страха, но другое дело – как ты его контролируешь. Справляться со страхом и не позволять ему переходить в панику помогает контроль над ним.

Есть ли у вас какая-то заветная мечта? 

У нас есть мечта переломить желание и возможность некоторых международных организаций по маргинализации цирка, потому что сейчас все это превращает все мечты и творческие идеи в пустоту. В мире есть люди, заинтересованные в уничтожении цирка в целом просто для продвижения своих политических интересов, последствия их не интересуют. Поэтому очень хочется вывести наш современный Российский цирк на международный рынок, именно в том виде и в той форме, к которой мы пришли.

У нас есть еще одна мечта, не связанная лично с нашими возможностями, – мы уже много лет руководим большим Московским цирком, этому зданию уже 50 лет, и мы, в принципе, сделали все, чтобы спроектировать, спланировать, продумать абсолютно новый, актуальный, современный цирк как здание. Потратили на это много усилий. Но, к сожалению, нас бьют по рукам, и есть люди, заинтересованные в том, чтобы этого не случилось. Это тоже стало целью нашей жизни, потому что нынешний формат здания полностью устарел, в том числе и в плане содержания животных. 

Нам бы хотелось, чтобы на территории России, как и раньше, этот цирк был лучшим в мире по технической оснащенности, чтобы он был самый большой, самый и самый передовой.  

Теперь уже в мире есть цирки лучше нашего. Вот это тоже очень сильно ранит, потому что мы понимаем, что мы можем это сделать.

Эдгард, Вы бы хотели что-то добавить?

Если говорить более приземленно – я бы очень хотел, чтобы цирк был готов к тому, чтобы появились новые животные и была абсолютно прозрачная система их содержания, дабы у зрителей это не вызывало никаких вопросов; чтобы территории были просторные и чтобы здесь появился не один слон, а, например, 3-4, чтобы у нас появились белые медведи – я мечтаю поработать с белыми медведями. 

Я очень надеюсь на то, что у нас это получится; я понимаю, что тот путь, который мы избрали, очень сложный, но он порядочный – мы не занимаемся воровством, какими-то ресурсными делами, мы не являемся представителями какой-то политической элиты для достижения целей. 

Мы каждый день собственным трудом добиваемся результатов и потихонечку идем к своей мечте. 

Получится – значит, жизнь мы прожили не зря. Могу сказать однозначно, что мы очень старались.