Инна Николаева:

Личный и профессиональный опыт привел Инну Николаеву к пониманию, которое ясно и точно выразил психотерапевт Антонио Сантос: он считал, что каждый из нас обладает потенциалом для роста и изменений, независимо от отправной точки.

Инна Николаева: «Проходя личную психотерапию, я получила опыт того, что жизнь действительно меняется, самочувствие и отношения с другими людьми улучшаются, и захотела помогать людям тоже получить такой опыт».

Знакомьтесь, Инна Николаева — психолог, г. Москва.

Инна, как Вы считаете, почему столько внимания в психологии посвящается исследованию травматичного опыта?

В психологии слово «травма» означает разные виды переживаний, которые могут быть очень болезненными для человека. Это может быть травма, полученная в детстве, сильное эмоциональное потрясение или даже посттравматическое стрессовое расстройство. Каждый вид травмы имеет сходства и различия, которые психологу нужно учитывать в работе с опытом травмы конкретного человека.

Сейчас я говорю об опыте травмы в целом — о любом событии или периоде жизни, который субъективно переживался как крайне болезненный, и у психики не было возможности (по разным причинам) этот опыт переработать таким образом, чтобы он не стал травматичным. Травматичный опыт остается в памяти, как незаживающий след, который оказывает значительное влияние на психику, что в большинстве случаев приводит к различным проблемам в жизни человека: трудности в построении благополучных отношений с людьми, различным видам зависимого поведения и другим сложностям.

В целом можно сказать, что если психика из-за своей природной уязвимости, возрастных особенностей, истощенности или других факторов не может должным образом переработать опыт в трудной жизненной ситуации, то может сформироваться психическая травма.

Психика развивается поэтапно, как дом: от фундамента в раннем детстве до сложных психических функций во взрослом возрасте. Проблемы на ранних этапах, естественно, влияют на дальнейшее развитие. Например, недостаток эмоциональной поддержки или насилие (физическое, эмоциональное) в раннем детстве могут привести к развитию тревожности и трудностям в социальных взаимодействиях. В подростковом возрасте буллинг повышает риск развития депрессии и проблем с реалистичной самооценкой. Детская психика по-разному перерабатывает опыт: чем младше ребенок, тем более чувствителен он будет к отношению к нему окружающих, а по мере взросления, при достаточно хороших отношениях дома, формируется самовосприятие и самооценка, и чувствительность к отношению сверстников становится не столь выраженной.

Инна Николаева. Фото из личного архива.

Почему так важно говорить в том числе о травмах, передающихся из поколение в поколение?

Трансгенерационная травма, передающаяся из поколение в поколение через семейные модели воспитания, паттерны поведения и убеждения, в некотором смысле похожа на генетическое наследование. Один из ярких примеров — это бабушки, пережившие войну или голод. Они не смогли психически переработать свой травматичный опыт в достаточной мере в силу различных обстоятельств того времени и их собственной жизни. В итоге теперь это может проявляться в чрезмерной заботе о питании детей, излишней опеке и контроле над их поведением, а также в постоянном страхе за их жизнь и будущее. В результате у детей может сформироваться базовое чувство тревоги, беспомощности, избегающее или импульсивное поведение, проблемы с саморегуляцией, а также гиперконтроль над своими эмоциями, потребностями, поведением.

Исследование личного и семейного травматичного опыта — не просто «копание в прошлом ради прошлого». Это способ понять, как наши родители и их родители, а теперь мы, стали теми, кто мы есть, и обрести свободу выбора, чтобы жить свою жизнь. Мы можем продолжать жить по старым сценариям или как-то иначе, строить отношения с детьми, супругами и близкими, способствующие здоровью и благополучию. В том, что нам передали наши предки, есть мудрость, но есть и то, что было полезно и адаптивно в их времена и не является таковым в сегодняшней реальности.

Вы готовы рассказать о своем опыте по женской линии? С чем столкнулись именно Вы и что помогло в преодолении затянувшегося внутреннего конфликта?

Я знаю историю своей семьи по женской линии до прабабушки, пережившей блокаду Ленинграда и войну. Этот опыт лишил ее способности к эмпатии — и к себе, и к другим, а также возможности строить близкие, доверительные отношения. Вместо этого в семье передавались страх, эмоциональное и физическое насилие, гиперконтроль и эмоциональная холодность. Моя бабушка и мама выросли в глубоком дефиците тепла и поддержки, не имея друзей, внутренней опоры и способности доверять другим людям, без ощущения, что эмоции и потребности свои и других людей важны.

Мама родила меня в 18 лет, а уже через год осталась одна — буквально одна, без помощи своей матери и бабушки — они не умели помощь предлагать, она не умела ее просить. Она жила в депрессии, не умея выстраивать дружеские связи с другими людьми, постепенно разрушала себя алкоголем и в итоге умерла от рака в 30 лет. Ее жизнь повлияла на меня не меньше, чем ее смерть: я получила опыт того, что отсутствие заботы о психическом состоянии убивает так же, как и болезнь тела.

В нашей семье до меня никто не обращался за помощью. Я же обратилась к специалистам только потому, что настоял мой муж, любивший меня и боящийся за мою жизнь, — человек, выросший в семье, где умели быть рядом, проявлять доброту и внимание. По сути, меня спасли отношения — то, чего не было у моих прабабушки, бабушки и мамы. И, как сказал мой нынешний психолог, значит, мама все же что-то сделала правильно, раз я смогла услышать моего мужа и обратиться за помощью.

Сейчас я продолжаю свой путь в терапии, все больше освобождаясь от семейного сценария. Спустя 12 лет терапии я понимаю, что помогает не сама по себе терапия, техники или определенный подход, хотя это, безусловно, важно. Нам, людям, для роста и развития необходимы теплые, внимательные и надежные отношения с человеком, который искренне заинтересован в нашем благополучии.

Мой глубокий личностный смысл в том, чтобы мои дети и дети людей, которые обращаются за помощью ко мне, могли расти и развиваться в отношениях, в которых есть эмпатия, любовь и забота, а не передающаяся из поколение в поколение травма.

Инна Николаева. Фото из личного архива.

Как Вы считаете, что необходимо понимать родителям, чтобы дети в семье росли без травмирующих ситуаций, чтобы могли справляться с ними как-то?

К сожалению, вырастить ребенка так, чтобы он ни разу не попал в ситуацию, которая приведет к чрезмерной нагрузке его нервной системы дома или вне дома, невозможно.

Родители — прежде всего живые люди, живущие в реальном мире, имеющие свою историю жизни. Живые люди устают, болеют, бывают в тревожном, напряженном состоянии. Нормально, что родители порой не справляются с напряжением, с болезнью, с грузом трудностей и задач и, бывает, срываются и могут в таком состоянии повысить голос, сказать что-то грубое.

Вне дома тоже могут происходить самые разные конфликтные ситуации. Важно понимать, что, как живые люди, мы не можем быть идеальными родителями и не сможем защитить ребенка от всего в этом мире.

Самая важная наша задача — создавать для ребенка условия, в которых он сможет ощущать себя в эмоциональной и физической безопасности дома, ощущать вовлеченность и интерес родителей к нему самому, такому, какой он есть, а не к своим фантазиям о том, каким они хотят, чтобы он был. 

Если ребенок чувствует, что он принят и любим родителями таким, какой есть, то даже в конфликтах он ощущает, что связь с родителями и их любовь к нему сохраняется, а это самое важное.

С рождения ребенок настроен на маму, считывает ее эмоции и состояние. Родителю необходимо и важно заботиться о своем физическом и эмоциональном благополучии, потому что это база, это фундамент того, насколько чуткой, теплой, эмпатичной, внимательной, стабильной, предсказуемой и надежной мама сможет быть в отношениях с ребенком. Конечно, то же самое относится и к папе.

Как вести себя, если травмирующая ситуация произошла?

Когда случилось так, что травмирующая ситуация произошла, самое необходимое, в чем нуждается ребенок, — это эмоциональное неодиночество, контакт с теплым, любящим, принимающим взрослым, который безусловно за него. Дети не всегда сразу же готовы именно к разговору или к объятиям, важно здесь чутко настроиться на ребенка, его актуальные эмоции и потребности.

Мозг ребенка и его психика проходят длительные этапы формирования, поэтому детям недоступны взрослые психические и когнитивные возможности. Когда ребенок пугается, например, похода к стоматологу, он действительно испытывает страх и нуждается в помощи для развития эмоциональной регуляции.

Рождение ребенка часто вызывает тревогу и желание все сделать правильно. Мы можем начать предъявлять к себе и к ребенку много нереалистичных требований, что приводит к напряжению, стрессу, недопониманию и конфликтам. Чтобы воспринимать ребенка как живого человека с эмоциями и потребностями, нужно сначала научиться быть в таких отношениях с собой. Это поможет вам чаще проявлять к ребенку безусловную любовь, принятие его чувств и потребностей.

«Все это не может и не должно гарантировать отсутствия моментов неудач, замешательства, конфликтов и болезненного опыта, но жизнь и не ставит перед родителями такой задачи. Задача родителей — научить ребенка понимать самого себя, помочь ему обрести веру в свои силы и знания, в способности иметь дело со своими эмоциями и удовлетворять свои потребности здоровым образом, дать ему опыт того, что он не одинок и может обращаться за помощью к другим людям. Именно это становится нашим внутренним фонариком, картой и компасом в трудные, темные времена, которые периодически случаются со всеми живыми людьми в любом возрасте».

Инна Николаева. Фото из личного архива.

Вы за интегративный подход. Но как правильно объединить направления, которых сейчас очень много? Как Вы делаете это в своей практике?

Я бы выразилась иначе: я за то, чтобы сохранять свой разум открытым к знаниям о психике и об организме человека в целом. Я за то, чтобы развивать в себе любопытство и постоянно находиться в процессе познания, не фокусируясь на однажды достигнутом понимании какого-то феномена с одной точки зрения.

Однако подходить к интеграции знаний нужно разумно, опираясь на логику постепенного, поэтапного физического и психического развития человека как целостного организма в отношениях со значимыми взрослыми и во взаимодействии со средой в целом (культура, исторический период).

В своей работе на сегодняшний день я интегрирую человекоцентрированный, когнитивно-поведенческий подход, знания по теории привязанности, нейробиологии и другие.

У каждого подхода есть своя методология, свой теоретический фундамент, на котором основано взаимодействие психолога с человеком в процессе исследования его опыта. В этом смысле моя базовая позиция — человекоцентрированный психолог, и уже исходя из этой базы я развиваюсь, интегрируя другие подходы так, чтобы новые знания и представления были конгруэнтны человекоцентрированному фундаменту.

На мой взгляд, все основные подходы сходятся в понимании базовой задачи психолога — что у человека есть потребности и эмоции, которые постоянно актуализируются во взаимодействии со средой, и есть затруднения в их адекватном распознавании, вследствие чего у человека нет полной ясности, кто он, каковы его способности и таланты и чего он хочет, какие его действия действительно приведут его к удовлетворенности и благополучию. Человек часто совершает действия в надежде получить удовлетворение какой-либо своей потребности, но из-за того, что они совершаются на основе неполной либо искаженной информации о самом себе, дают либо частичное, либо нулевое удовлетворение, в худшем случае наносят вред. И, по сути, каждый подход призван помочь человеку узнать себя настоящего, свои истинные эмоции и потребности, свои реальные способности, таланты и склонности, свои ценности, чтобы человек мог выстроить отношения с собой и с этим миром исходя из реального «я», в целостности которого и находится потенциал к актуализации и самоактуализации (по Роджерсу).

Интеграция знаний и техник из разных подходов не нова. Например, схема-терапия объединяет элементы когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), гештальт-терапии и транзактного анализа. В гештальт-терапии, в КПТ и в некоторых других подходах признается важность психоаналитических концепций, таких как перенос и контрперенос, значение объектных отношений для психического развития. В других подходах также можно найти элементы интеграции знаний о психических процессах.

Инна, на Ваш взгляд, какими качествами, навыками и знаниями должны обладать современные психологи, психотерапевты и психиатры?  Учитывая, что за последние 20–30 лет произошел значительный прогресс в нейронауках, в исследованиях влияния генов, а также в области цифровых технологий, как эти изменения влияют на требования к специалисту в области психического здоровья?

Я думаю, что психологам, психотерапевтам и психиатрам во все времена важно обладать открытым и гибким разумом, стремлением непрерывно развиваться личностно и профессионально, важна способность реалистично и честно оценивать свои компетенции, а также признавать свои ограничения.

На мой взгляд, ключевой принцип современной практики — конгруэнтное сочетание опоры на фундаментальные профессиональные знания о психике и организме человека с постоянным обновлением и расширением этих знаний. Нам необходимо опираться на проверенные временем принципы профессии, одновременно сохраняя способность к адаптации в меняющемся мире. Важно быть способными с разумной критикой осмыслять и осваивать достижения научно-технического прогресса, признавая их потенциал для повышения эффективности практики, при этом осознавая их неотъемлемые риски.

Нужно осознавать, что сегодняшние научные открытия могут быть пересмотрены или дополнены завтра, а технологии сочетают в себе как блага (интернет в целом, социальные сети, нейросети), так и специфические риски для психического благополучия.

Сегодня благодаря исследованиям в области генетики и нейронаук мы намного больше знаем о влиянии генов на предрасположенность к развитию некоторых психических особенностей и заболеваний, о том, как влияет неблагоприятный детский опыт на склонность к развитию тревожных расстройств, депрессии, зависимостей. Также благодаря исследованиям процесса формирования и функционирования нейронных связей мы узнали о нейропластичности мозга, о том, как мозг формируется во взаимодействии со средой, в отношениях с другими людьми, что дало нам больше понимания того, как происходят изменения на уровне мозга в процессе психотерапии.

Продолжаются исследования в области психофармакологии, что имеет огромное значение для людей, чей анамнез и состояние таково на данный момент, что одна только терапия или консультирование им не помогут.

Стремительное развитие нейросетей требует пристального внимания специалистов. Клиенты все чаще обращаются за психологической помощью к GPT и другим нейросетям. При этом человек может находиться в таком психическом состоянии, что оказывается неспособен критически оценить ответы нейросети с точки зрения их безопасности и пользы для себя. Нейросеть, хоть и обладает фактической информацией о функционировании мозга, о психических заболеваниях и расстройствах, не в состоянии оперировать этими знаниями так, как это делает компетентный опытный специалист, когда выполняет диагностику.

От нас как от специалистов это требует, во-первых, адаптации к таким сообщениям от клиентов и пациентов, понимания того, что это новая реальность, в которой мы живем. Во-вторых, нам самим нужно понимать, что происходит, с точки зрения психических процессов, когда человек, например, общается с нейросетью о своем психическом состоянии между встречами с психологом, и говорить об этом с нашими клиентами и пациентами.

Пока что у нас слишком мало данных, чтобы делать какие-то конкретные выводы и предложения, однако именно поэтому нам стоит быть внимательными, чуткими и заинтересованными в прояснении ситуации в каждом конкретном случае, когда клиент сообщает о взаимодействии с нейросетью как с психологом или партнером (другом, коллегой и так далее).

Нейросети — ценный инструмент, но их использование должно быть осознанным.

Инна Николаева. Фото из личного архива.

С чего начинается Ваша работа с клиентом и какие этапы она проходит?

Мое взаимодействие с человеком начинается с этапа договоренности о встрече. Далее первая встреча — в кабинете или онлайн.

На первой встрече я предлагаю человеку рассказать о том, что привело его к решению обратиться к психологу, что его беспокоит в его жизни и самочувствии, а также задать все важные для него вопросы. Обговариваем организационные моменты. Если человеку подходит формат и подхожу я, то мы договариваемся о следующих встречах.

В зависимости от того, с какой проблематикой и в каком состоянии человек ко мне обратился, дальнейший процесс будет проходить индивидуально с точки зрения скорости разрешения его трудностей и достижения желаемого результата. Здесь мы говорим о таких факторах, как врожденные характеристики (темперамент, характеристики нервной системы, особенности пренатального развития и родов, заболевания, другие особенности), ранний детский опыт ухода и отношений со значимыми взрослыми (чаще всего родителями), отношения с другими людьми, опыт травматизации (дома, в детском саду, в школе, в более позднем возрасте), опыт зависимостей, актуальное состояние физического и психического здоровья и другие. Эти факторы влияют на уровень организации психики и тип характера, что определяет скорость и нюансы работы.

Легкость установления рабочего альянса с психологом прежде всего зависит от уровня организации психики, типа характера и опыта взаимодействия с психологом в прошлом.

Обычно происходит движение от поверхности к глубине. Сначала человек рассказывает о ситуациях из жизни, затем осознает скрытые паттерны, например, хроническую потребность в одобрении. Далее мы исследуем причины этой потребности: зачем это нужно? Это приводит к пониманию истоков — как эта модель сформировалась в детстве как адаптация, чтобы компенсировать дефицит в отношениях с родителями. Когда вся картина становится ясной, эмоции названы и могут теперь свободно проживаться, собственные потребности осознаны и легализованы, появляется возможность и способность формировать новые, здоровые стратегии для их удовлетворения в текущих отношениях. Чем лучше состояние нашей психики, тем всему организму легче: у нас появляется больше энергии, чтобы жить, любить и творить!

«Важно помнить, что психические процессы нелинейны, опыт каждого человека индивидуален и неповторим. Специалисту необходимо уметь адаптировать свои техники и методики под конкретного человека и его потребности, даже в рамках протоколов КПТ».

Инна, Вы изучаете психоанализ. В чем, по Вашему мнению, состоит вклад психоанализа в понимание процессов формирования и функционирования психики, и как это помогает Вам, как психологу, способствовать улучшению качества жизни клиентов?

Психоанализ, на мой взгляд, предлагает уникальное и фундаментальное понимание устройства психики и тех процессов, которые происходят в отношениях между терапевтом и клиентом.

Прежде всего, именно психоанализ коренным образом изменил наш взгляд на психику. До его появления она практически отождествлялась с сознанием — тем, что мы можем осознавать, контролировать и вербализировать. Психоанализ же открыл нам существование обширного бессознательного. Он показал, что содержимое нашего сознания — это лишь верхушка айсберга, в то время как его основная, невидимая часть состоит из вытесненных переживаний, детских фантазий, травм и внутренних конфликтов, которые непрерывно и мощно влияют на всю нашу жизнь, порождая симптомы и навязчиво повторяющиеся сценарии.

Кроме того, психоанализ понимает психику не как нечто статичное, а как живую историю, которая начинает писаться с самых первых моментов жизни, а иногда и раньше, если учитывать трансгенерационную травму. То, как мы строим отношения, реагируем на стресс, выбираем партнеров, — все это глубоко укоренено в нашем раннем опыте взаимодействия с родителями. Без понимания этой истории мы рискуем бессознательно оставаться в плену сценария, который сами не выбирали.

Для того чтобы человек смог позволить себе прикоснуться к глубоко спрятанному, часто очень болезненному опыту, ему необходимо безопасное, надежное и принимающее пространство отношений. Качество этих отношений напрямую зависит от психического благополучия самого психолога. Как гласит принцип, «сначала маска на себя» — только тот, кто способен проявлять к себе принятие, эмпатию и быть конгруэнтным, может искренне предложить это другому. Поэтому долгосрочная собственная терапия — необходимое условие для подготовки психолога.

В рамках таких безопасных, надежных отношений, благодаря феноменам переноса и контрпереноса, отношения клиента со значимыми фигурами из его детства начинают разворачиваться уже в отношениях с психологом. Это дает уникальный шанс не просто рассказывать свою историю, а получать новый опыт в отношениях, что проводит к трансформации личности.

Важно понимать, что любой симптом — будь то тревога, депрессия или зависимость — изначально был не врагом, а творческой попыткой психики (бессознательной попыткой!) адаптироваться к непереносимой тогда реальности, защититься от непосильной боли. Человек не виноват в тех условиях, в которых родился и сформировался. Наша задача — с уважением отнестись к этой адаптации и помочь психике найти более гибкие и зрелые способы справляться с трудностями.

Таким образом, психоанализ открывает перед нами возможность исследования своей психики на разной ее глубине, чтобы действительно «пересобрать» свою историю и те основы, на которых сформировался и продолжает функционировать симптом. Мы движемся к интеграции разрозненных и болезненных частей своего опыта и себя самого к целостности своего «я».  И когда нам (психологу и клиенту в совместной работе) это удается — качество жизни меняется фундаментально. Человек освобождается от ловушек невидимого сценария прошлого и начинает чувствовать себя достаточно крепким и устойчивым, чтобы жить свою жизнь и справляться с присущими ей трудностями адаптивно и творчески. 

«Во взаимодействии психолога и человека, обратившегося к нему, фундаментально важным является качество отношений между двумя людьми».

Сайт: b17.ru/id233712

Реклама: Николаева Инна Александровна

ИНН: 772210087421

Erid: CQH36pWzJqEJ6FbtN1peaDCh6TFpiwaoT1kVbB8KnXL8VR